30 октября в Париже началась 39-я сессия высшего руководящего органа ЮНЕСКО — Генеральной конференции, которая собирается раз в два года и состоит из государств — членов организации. В рамках заседаний обсуждается самый широкий круг гуманитарных вопросов, включая сферу образования и науки.
Этой осенью впервые с 2009 года российскую делегацию возглавил министр — глава Минобрнауки Ольга Васильева. В ходе выступления она выразила свое мнение об актуальных политических событиях: осудила выход США из ЮНЕСКО, назвала принятый на Украине закон «Об образовании» языковым расизмом.
Корреспондент ТАСС встретился с Ольгой Васильевой на полях сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО во французской столице, чтобы поговорить о приоритетном проекте «Экспорт образования», учебе за границей и облегчении условий въезда в Россию для иностранных студентов.
— Ольга Юрьевна, приятно, что такой повод дал возможность пообщаться с вами в таком городе. Вы здесь впервые?
— Нет, я была здесь уже неоднократно, но я в первый раз во Франции осенью — несколько раз приезжала сюда весной и один раз летом. Париж — один из красивейших городов мира, я разделяю это всеобщее восхищение.
— Всегда ли российская делегация принимает участие в сессии ЮНЕСКО?
— Это обязательно для нас по уставу организации. Но дело не только в этом. ЮНЕСКО — ведущая межправительственная организация, и мы должны участвовать, потому что это закрепление наших позиций на важнейшей площадке по гуманитарному сотрудничеству, делиться нашим опытом. Для России это очень важно, и конечно, мы будем участвовать всегда.
— Вопросы образования всегда включаются в повестку?
— Комиссия по образованию работает в каждой сессии. Более того, приоритетный характер этой темы был закреплен ЮНЕСКО в 2013 году. Тогда же были определены и основные наши задачи на последующие годы: это и качественное образование на протяжении всей жизни, о чем мы много говорим, и воспитание в учащихся основ глобальной гражданственности.
— Если сравнивать нашу систему образования с западной, в чем наши преимущества?
— Для начала я хочу сказать, что у нас есть чем гордиться. Во-первых, у нас один из самых высоких уровней образования в мире. У нас доля населения, которое закончило колледж или вуз, составляет 56%. Для сравнения: в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) этот показатель составляет 37%.
Людей в возрасте до 25 лет, которые не закончили школу, меньше 5%, а в странах ОЭСР этот показатель доходит до 18%.
А еще у нас значительно больше тех студентов, кто отучился в университете до конца, то есть не «вылетел» на протяжении учебы. У нас таких 90–92%, в ОЭСР — 64%.
В чем еще наше преимущество — в системе дополнительного образования. Об этом, кстати, мы говорили на встрече с министром национального образования Франции Жаном-Мишелем Бланке, его очень интересовал этот вопрос. На самом деле такой системы нет нигде, уже сейчас более 70% детей посещают какую-то секцию или кружок, а часто сразу несколько.
Теперь в чем мы отстаем: на Западе выше охват образования детей младшего возраста — до трех лет. Мы по-прежнему мало присутствуем в мировых рейтингах по оценке среднего специального образования, хотя его качество неуклонно растет. Достаточно сказать про победу на чемпионате мира по профмастерству WorldSkills 2017 в Абу-Даби, где мы заняли первое место в общекомандном зачете. Ведь это не только победа команды, но и всех людей, которые работают в системе среднего специального образования.
И еще над чем нам нужно работать — охватывать различными формами образования наше взрослое население. Я думаю, мы сможем этот коэффициент повысить, в том числе и через систему онлайн-обучения.
— Один из важнейших столпов отечественного образования — его неразрывная связь с воспитанием. Как вы относитесь к введению в школах курса нравственных основ семейной жизни, о чем недавно так много говорили?
— Образование — это воспитание и обучение, вы правы, причем воспитание превалирует. Что же касается этого курса, как и многие другие, мы узнали о нем из СМИ. До сих пор к нам так и не поступило никакого конкретного предложения, поэтому сделать сейчас какое-то экспертное заключение я не могу.
Но все эти вопросы и так рассматриваются на уроках гуманитарного цикла, когда педагоги говорят с детьми о том, как выстраивать свои отношения с другими людьми. К примеру, рассказывая детям о любом произведении русской литературы, вы не минуете разговора об отношениях в семье, это невозможно. Вся наша литература — это глубокое размышление о нравственном смысле жизни.
И потом, у нас на курсах религиозной культуры и светской этики и обществознания уделяется огромное внимание ценностям. Мы привыкли называть их «наши традиционные», это правильно, но это еще и ценности общечеловеческие, присущие всем. Мы говорим, конечно, о любви, дружбе, о моральных аспектах каких-то поступков. Все это присутствует на каждом школьном занятии, потому что, проводя урок, учитель прежде всего говорит о смыслах.
— Как вы относитесь к тому, что молодежь уезжает учиться за границу? Считаете ли вы полезным такой опыт или придерживаетесь того мнения, что образование нужно получать на родной земле?
— Мое глубочайшее убеждение, что российское образование является одной из мощнейших систем образования в мире.
У нас изначально человек выходит из университета с широким кругозором. В западных странах чаще всего наоборот — дается узкая специализация. В советское время к нам приезжало учиться огромное количество молодежи из Европы, Азии и Африки. Сейчас такая же картина.
Я ратую за то, чтобы базу, первое высшее, получать в России, и только потом уже совершенствоваться за границей. К примеру, есть ряд направлений, которые требуют какой-то узкой специализации и навыков, и, если это действительно необходимо для совершенствования профессиональной деятельности, их можно получить в течение полутора-двух лет за рубежом, затем вернуться в Россию и использовать это здесь.
— А что вы думаете про студенческие обмены?
— Образовательная мобильность должна быть. Мы без нее не можем, сейчас времена другие. У нас очень много студенческих обменов, только с Францией 400 соглашений.
Это двойные дипломы по гуманитарному циклу программ. В России сегодня 257 тыс. школьников изучает французский язык. Во Франции 14 тыс. учат наш.
Почти в каждом российском вузе есть соглашение о мобильности студентов и преподавателей, и это правильно. Мы должны быть в курсе всего нового, понимаете? В этом смысле с введением качественного онлайн-образования мы можем использовать наработки иностранной профессуры и узнавать о научных открытиях других стран.
— Неоднократно звучали предложения запретить обучение за границей детям наших чиновников…
— Мне кажется, вопрос про чиновников свою остроту уже потерял, но с точки зрения законодательства ничто не мешает россиянам учиться за рубежом. Я знаю определенную группу ребят, в основном это гуманитарии, которые получили высшее образование там, но осознанно решили вернуться в Россию и сейчас работают в наших вузах.
Это нормальный естественный процесс, ничего в этом такого нет. Самое страшное — это интеллектуальная изоляция. Никакой интеллектуальной изоляции быть не может, и об этом говорил наш президент, она может привести только к отсталости.
Более того, у Минобрнауки есть большая программа «Глобальное образование», когда ребята направляются на учебу в лучшие университеты мира, но с обязательным условием возвращения и дальнейшего трудоустройства в России. Об этом проекте не все знают, он не такой массовый — на данный момент грант получили около 550 человек. Ребята сами списываются с теми вузами, в которые они хотят поступить, проходят все процедуры и уже на окончательном этапе подключается министерство.
Возвращение отучившихся ребят по этой программе уже началось. И кстати, он как раз показывает, в каких специальностях заинтересована наша молодежь.
Наиболее востребованными зарубежными образовательными программами среди студентов стали инженерные (206 участников), педагогические (98 участников) и научные (114 участников), а странами — Великобритания (193 участника), Австралия (128 участников), Германия (34 участника), США (31 участник) и Нидерланды (28 участников).
После завершения обучения за рубежом в Россию уже вернулись первые 40 человек, сегодня они работают в «Сбербанк-Технологиях», компаниях «КамАЗ», «Русал», «Татэнерго», Университете Иннополис, Сколтехе и других.
— В мае была утверждена дорожная карта по приоритетному проекту «Экспорт образования», которым в первую очередь будут заниматься 39 российских вузов. По каким критериям они отбирались?
— Во-первых, это показатель развития международной деятельности в вузе, количество иностранных студентов. Кроме того, мы смотрели, в каком состоянии инфраструктура, кампус прежде всего. Изучали позиции в национальных и международных рейтингах. Также учитывали рекомендации федеральных органов исполнительной власти и госкорпораций.
В итоге поднимать престиж российского образования будут самые разные вузы, и это очень интересный момент. Тут и исследовательские, и аграрные, и технические, и культурной направленности, начиная с Академии русского балета А.Я. Вагановой и заканчивая Тамбовским государственным университетом.
Кстати, в последнем всегда была мощнейшая база подготовки латиноамериканских студентов по медицинским специальностям. Я, когда была в Тамбове, встречалась со студентами, и это уже дети тех врачей, которые отучились у нас. Раньше это была серьезная политическая задача. Сейчас выпускники, получившие образование в СССР, занимают высокие посты во многих странах мира.
Но 39 — это не предельный список, поскольку мы замахиваемся на очень большую цифру — 710 тыс. иностранных студентов к 2025 году (сейчас их 220 тыс. — прим. ТАСС), поэтому перечень, естественно, будет расширяться. А для чего мы создали такой консорциум — объединить усилия этих вузов, затем изучить их опыт и распространять. В целом в проектный офис у нас заложено 4,9 млрд рублей.
— Сегодня в Госдуме обсуждается принятие закона, согласно которому будут смягчены условия въезда для иностранных студентов. В частности, будет упрощена процедура получения гражданства РФ для тех, кто с отличием закончит вуз и захочет остаться в России. Необходима ли эта мера?
— Мы должны совершенствовать законодательство, которое связано с вопросами приема и обучения для того, чтобы в нашем образовании было больше заинтересованных студентов. В настоящее время законопроект дорабатывается с учетом замечаний, но думаю, это произойдет достаточно быстро. Облегчить таким образом миграционные условия для иностранцев — правильно, но это касается только тех, кто отлично закончит университет.
— Не приведет ли это к тому, что российским специалистам будет сложнее получить работу?
— Эти страхи на ровном месте. Мы говорим о студентах, которые будут учиться. Я не думаю, что все они потом останутся жить здесь. А здоровая конкуренция должна быть всегда, в том числе это способствует и развитию наук.
— Через сколько лет, по-вашему, российское образование будет таким же брендом, как, к примеру, английское?
— Вы сейчас, видимо, говорите об Оксфорде и Кембридже? Что я вам на это хочу сказать — в России уже существуют вузы, где готовят уникальные кадры. Взять Университет Жореса Алферова (Санкт-Петербургский национальный исследовательский академический университет РАН, создан в 1999 году лауреатом Нобелевской премии по физике Жоресом Алферовым — прим. ТАСС), где расход на одного студента больше, чем в знаменитом Оксфорде. Он вполне может соперничать с сильнейшими вузами в мире.
Но о брендах я бы не говорила — что такое бренд, в конце концов? Я бы говорила о другом — о школах, математических, физических, химических, которые создавались в нашей стране десятилетиями. Нужно брать направления научной деятельности и о каждом из них рассказывать. Я человек, твердо убежденный в том, что о наших вузах должно быть больше информации, не только о топовых вроде МГУ и СПбГУ и еще порядка 20 других.
Если же использовать ваше понятие, то у нас всегда был, есть и будет свой бренд образования, наших российских научных школ. Мы ни от кого не отставали и отставать не собираемся.
Беседовала Кристина Сулима