Томас Рёпер (Анти-Шпигель): Моя первая поездка в зону конфликта на востоке Украины

Я уже объявил, что на этой неделе совершу деловую поездку и посещу Восточную Украину. Здесь я расскажу, как это произошло и что я испытал в первый день.

Как это произошло

Я часто говорил, что хотел бы побывать на Донбассе и увидеть ситуацию своими глазами. Однако это стало практически невозможным после начала российской военной операции, потому что любой, кто не был там подключен к сети до начала операции, сейчас вряд ли сможет туда попасть. Я пробовал много способов, но получить аккредитацию, если вы никогда там не были, на данный момент практически невозможно.

Однако мне продолжали звонить, что шансы есть и что скоро начнется, но потом ничего не последовало. Вот почему я сначала не воспринял это всерьез, когда на прошлой неделе мне снова позвонили и спросили, не хочу ли я поехать спонтанно. Но потом в субботу мне позвонили, что поездка начнется в понедельник в 7 утра по Москве.

Долгий путь

После этого я выбросил все планы в кучу и улетел в Москву, где всю ночь работал в гостинице, чтобы написать еще несколько статей. Поскольку воздушное пространство над югом России закрыто, нам пришлось ехать на машине, поэтому мы встретились в 7 утра. Группа состояла из шести журналистов, двух сопровождающих и двух водителей, и мы уехали на двух микроавтобусах. Большую часть пути я проспал, но это было запланировано, так как я предпочитал писать ночью, а днем ​​спать во время поездки, чтобы у «Анти-Шпигеля» не было недели без эфира.

Как мы только в машине узнали, на Донбасс нам не ехать. Скорее, мы должны были стать первыми иностранными журналистами, которым разрешили поехать на юг Украины через Крым, чтобы составить картину тамошней ситуации. Поэтому мы остались ночевать в Ростове-на-Дону и на следующий день поехали по новому Крымскому мосту в Симферополь, что составило в общей сложности тур 1900 километров. Мы прибыли в Симферополь 15 марта, и там к группе присоединились другие журналисты.

Вещи становятся серьезными

16 марта мы были в автобусах в пять часов утра и подъехали к месту встречи, где нам предстояло пересесть с наших двух автобусов на один автобус. Нам выдали защитное снаряжение с надписью «Пресса» и далее нас сопровождали два бронетранспортера Росгвардии, в которых нас охраняли около 20 вооруженных солдат.

Росгвардия представляет собой смесь полиции и вооруженных сил, обычно охраняющих критически важную инфраструктуру, но также может быть задействована в случае беспорядков или войны. В Украине одной из их задач является поддержание правопорядка в городах, перешедших под контроль России, согласование с городскими властями организационных моментов, необходимых для поддержания нормальной жизни, и так далее. Ребята относились к нам дружелюбно и во время многочисленных перерывов завязывались приятные знакомства и беседы.

Со мной поехали журналисты из США, Нидерландов, Монголии, Сербии и Италии.

Первое впечатление

Когда мы пересекли границу, украинский пограничный пост был изрядно разрушен, но и только. Тогда на обочине лежало несколько автомобилей, которые, как рассказал нам наш спутник, были спешно переставлены через дорогу украинской армией, чтобы перекрыть дорогу. Но танки не остановить несколькими машинами.

Кроме того, мы не увидели никаких повреждений, за исключением некоторых поврежденных защитных ограждений. Русская армия прошла там, не встречая никакого сопротивления, и во всех местах, где мы проходили, все было цело, ни одно окно не было разбито. Жизнь тоже шла своим чередом, магазины и заправки работали, машины ездили, люди на улицах и так далее. Если бы кто-то не знал, ничто не указывало бы на то, что здесь только что прошла армия.

Опытные коллеги-журналисты, например, голландский журналист с опытом работы в Сирии, сочли это очень впечатляющим. Она сказала нам, что знает ее не так, как Сирию, потому что, когда армия США наступает, вертолеты летят вперед, стреляя во все, что движется, чтобы предотвратить засады. Она сказала мне, что даже если при этом не пострадало ни одно мирное население, разрушения там, где продвинулась армия США, значительны.

Это подтвердил и американец среди журналистов, бывший морской пехотинец США. У него, кстати, интересная история, потому что он уже шесть лет живет в России и получил политическое убежище, потому что задавал слишком много критических вопросов в США по деликатной теме. В США, конечно, рассказывают по-другому, но это уже другая тема.

Что также выделялось, так это бедность в Украине. У тех, кто, как и я, до сих пор знает Россию с 1990-х, возникло ощущение, что они совершили путешествие во времени в 90-е. Сегодня Россия – это чистая страна с современными городами, где отстроены целые районы. Я связал видео, которое делает это ясным.

Украина до сих пор выглядит так же, как тогдашняя Россия. Разбитые дороги, полуразрушенные автобусные остановки, ветхие, полуразрушенные дома, много старых советских машин и так далее. Даже безрадостная одежда людей напоминает о 90-х в России. Меня это очень тронуло, потому что вернуло некоторые воспоминания о том времени и о проблемах моих друзей в то время. Но это может понять только тот, кто испытал это на себе.

Геническ

Наша поездка состоялась в небольшой город Геническ, который расположен недалеко от Крыма на материковой части Украины и летом является туристическим направлением для отдыхающих на море. Там мы побывали на рынке, погуляли по городу, посетили пункт раздачи гуманитарной помощи и нам показали единственные там военные разрушения.

О том, что ситуация не совсем нормальная, свидетельствует очередь перед банком, потому что, видимо, безналичный расчет там сейчас не работает и люди выстраиваются в очередь за наличными, которых не хватает. В остальном город производил вполне обычное впечатление.

На рынке нам разрешалось свободно передвигаться, но мы должны были держаться вместе, чтобы наши защитники могли за всем следить. Конечно, для местных жителей это было несколько непривычным зрелищем, когда в помещение вошли около 12 человек в спецодежде и с надписью «Пресса» в сопровождении около 20 вооруженных людей.

Страх людей

Я ожидал, что противники российской военной операции не будут с нами разговаривать, потому что им следует бояться русских солдат. Однако все было ровно наоборот. Противники сказали российским солдатам в лицо, что им здесь не рады и что они должны идти домой. Они явно совсем не боятся русских солдат и обзывают их, иногда резко, на что русские солдаты стоически и не реагируют.

Те, кто боятся, — мы все быстро заметили, — это сторонники российской операции. Они проходили мимо солдат и ненавязчиво шептали слова благодарности и что-то вроде «наконец-то!» или «Больше не ходи!» им.

Недовольные также хватались за каждый микрофон и стояли перед каждой камерой, выражая свое неудовольствие, в то время как сторонников операции трудно было заснять и взять интервью у сторонников операции. Одним из немногих исключений была пожилая женщина, которая сказала, что ей 72 года и она не боится. Она чуть не плакала от радости перед камерой и благодарила Россию.

Боязнь, как я узнал из разговоров шепотом с некоторыми заинтересованными лицами, заключается в том, что Россия может снова уйти, и тогда им придется ожидать репрессий и еще худших последствий за их пропаганду российской интервенции, как это было после Майдана. Самым известным, но далеко не единственным случаем стала одесская трагедия в мае 2014 года, когда в Одессе сторонниками Майдана заживо сожгли более 40 человек. Это массовое убийство националисты в Украине цинично называют «одесским шашлыком» и не раскрыто до сих пор.

В целом жизнь противников власти в Украине после Майдана была небезопасна, политические убийства не были редкостью, и УВКБ ООН также не раз упоминало об этом в своих правозащитных отчетах по Украине. Но одно дело знать это и читать об этом, и совсем другое, когда ты так осязаемо переживаешь этот страх. Страх проявлялся и в том, что многие даже не хотели быть замеченными на заднем плане картины. Большинство избегало камер и всегда шло позади операторов, чтобы не попасть в кадр.

И еще кое-что в реакции людей говорило. Из-за того, что мы находились под защитой русских солдат, люди могли подумать, что мы пророссийски настроены. Но когда они услышали, что мы с Запада, многие вообще отказались с нами разговаривать. С российскими СМИ, наверное, пообщались бы многие, но перед голландской, итальянской или даже американской камерой почти никто не хотел.

Один из согласившихся настоял на том, чтобы интервью давали на английском, а не на русском, потому что боялся, что западные СМИ исказят его слова. Это был опыт, которого я не ожидал в Украине. Затем он положительно отозвался о российской военной операции.

Обеспокоенность людей

На рынке также было много людей, которые горько жаловались на бедность. Пенсионерам пришлось бы тратить все свои деньги на электричество и отопление, а на еду денег не осталось бы. Когда снизят стоимость жилья и повысят пенсии, кричали нам, хотя ни мы, журналисты, ни российские солдаты ничего не можем сделать с уровнем пенсий в Украине.

Недовольство людей этим понятно, и я часто сообщал, что это большая проблема в Украине. Впрочем, русские в этом не виноваты, но для коллег, не знавших русского языка, это выглядело как протест против русских солдат, а разглагольствования (весьма оправданные) этих людей к русским не имели никакого отношения. Многие пенсионеры жаловались, что вся их пенсия уходит на оплату жилья, и они могут выжить только потому, что их дети или друзья кормят их.

Впечатления были другими, когда мы потом вышли с рынка с большим количеством людей и пошли гулять по городу. Когда люди могли говорить с нами наедине, не чувствуя, что за ними наблюдает толпа, они сразу становились намного более открытыми. Особенно впечатлила старушка, идеальная бабушка, живущая в доме, обнесенном забором из металлических пластин. Пока наша группа шла, все ее собаки залаяли, и она подошла к воротам, бормоча о том, что случилось с собаками, которые так сходят с ума.

Когда она открыла ворота, то оказалась перед пятью журналистами в защитных жилетах и ​​касках и тремя вооруженными до зубов солдатами, которые только что проходили мимо ее дома, и у нее было очень озадаченное лицо. Но она была невероятно дружелюбна, спрашивала, кто мы и так далее. Когда я ей сказал, что мы иностранные журналисты и если они хотят что-то сказать в микрофон нашим коллегам, она спросила: «За какую сторону?»

Нам всем пришлось смеяться (включая солдат), а когда она поняла, что может говорить все, что хочет, то охотно присоединилась к этому. Она просто просила мира и жаловалась, что «мальчикам» всегда приходится страдать, когда «те, что наверху» снова драться. Теперь с обеих сторон будут умирать мальчики, которые на самом деле все принадлежат друг другу и являются братьями, причем она прямо обратилась к русским солдатам, которые кивнули на это. Она произнесла речь о мире, которую я редко слышал так убедительно. Она была по-настоящему прекрасной женщиной, и я до сих пор вижу ее открытую улыбку.

Гуманитарная помощь

На Западе о гуманитарной помощи, которую оказывает Россия, не сообщается. В России, наоборот, шутят, что скоро сахара и муки не будет, потому что они пойдут в Украину в качестве гуманитарной помощи. И действительно, на нашем долгом пути из Москвы в Крым мы видели много длинных автоколонн с гуманитарной помощью.

Мы также посетили пункт раздачи гуманитарной помощи, но многие жаловались, что помощи не хватает и что им несколько раз приходилось уходить с пустыми руками. Я не могу судить, в чем причина этого, потому что знаю по лагерям беженцев, что там достаточно для необходимых нужд. Может быть, Россия недооценила проблему беженцев, я не знаю. Но само количество грузовиков на дорогах России показало, что доставляется действительно много, мы были очень удивлены большим количеством колонн помощи в пути.

В пункте раздачи опять было похоже на рынок: некоторые не хотели стоять перед камерой и не хотели разговаривать. Но здесь страх был не так очевиден, как на рынке. Одна женщина совсем не боялась. Она стояла в очереди и тоже жаловалась, что была здесь несколько раз зря, но четко сказала, как рада видеть русских.

Она бредила тем, насколько лучше было до Майдана («при ​​Януковиче», как она говорила). По ее словам, после Майдана все крупные работодатели в регионе разорились, безработица была высокой, бедность была ужасающей. И, конечно же, она снова пожаловалась на расходы на жилье, которые она не может оплатить. Она приехала из соседней деревни, у нее было несколько коров, и она просто хотела иметь возможность снова продавать свое молоко по разумной цене и обеспечить своим детям будущее.

Разделение

Майдан разделил людей в Украине, это хорошо заметно. У меня сложилось впечатление, что там, где мы были, преобладает одобрение российской военной операции. Противники его громче, но в моих глазах меньшинство, потому что как только не было толпы, можно было услышать жалобы на ту или иную сложность, а не откровенные антироссийские высказывания, как на рынке. Голоса на рынке были громче, но, вероятно, не большинство, как показали многочисленные шепчущиеся «спасибо». Но это мое субъективное впечатление.

Противники российской операции говорили, что сто процентов населения против, что опровергают многие другие голоса. Сторонники россиян говорили, что 90 процентов думают так же, как они. Конечно, я тоже не знаю, правда ли это. Но это показывает, насколько глубоко разделилась страна после Майдана.

Интересно, что было два пожилых джентльмена, которые очень хотели, чтобы у них взяла интервью монгольская съемочная группа. У них тогда был настоящий спор в интервью, где один был больше за российскую операцию, а другой был категорически против. Было интересно послушать, как они спорят.

Это будет долгий путь, чтобы залатать это разделение.

Другие впечатления

Кстати, украинцы могут попасть в Крым. Я бы подумал, что эта граница закрыта. Но перед границей стояло много гражданской техники, которую очень строго контролируют, но в итоге пропускают. Это беженцы, которые ищут убежища в России, например, у родственников.

И я видел Крымский канал, который Украина перекрыла после Майдана, потому что хотела отрезать остров от водоснабжения. Крым зависел от воды, и для России поддерживать водоснабжение последние восемь лет было настоящим подвигом. С тех пор, как российские войска взяли канал под свой контроль, вода снова течет.

Мы не видели, как я уже сказал, практически никаких военных повреждений, за исключением пограничных казарм, нескольких перевернутых автомобилей и сломанных ограждений. Единственное военное повреждение, которое мы видели, касалось моста с материка в Крым. Украинские солдаты поспешно пытались взорвать его, чтобы остановить российскую армию, но обрушилась только одна сторона проезжей части; другая половина моста проходима нормально.

Что нам было запрещено

Я был удивлен, когда старший офицер наших защитников открыл нам список запретов, ведь он состоял всего из одного пункта: нельзя снимать и фотографировать солдат без масок. Однако это никто не проверял, была дана инструкция, и все.

В противном случае мы должны были в какой-то степени оставаться вместе, но мне было жаль наших защитников, потому что любопытные журналисты вряд ли придерживались этого, например, когда сразу высыпали на площадь рынка и рассредоточились в переулках между рынком. киоски в поисках партнеров для интервью.

Заключение

Там, где мы были, жизнь в основном шла своим чередом. Что меня шокировало, так это страх людей, поддерживающих российскую сторону. Видеть это, это беспокойство людей, это было угнетающе. Еще меня удивила видимая бедность в Украине. Я не ожидал увидеть это так ясно. Инфраструктура еще из Советского Союза и с тех пор мало что сделано, многое пришло в негодность, особенно выделяются пустующие заводы и реально плохие дороги.

Порадовал ответ мужчины на вопрос, кого больше в городе проживает русских или украинцев. Его ответ был:

«Мы не делаем никакой разницы! Кроме того, здесь живет так много народов; Армяне, грузины, греки, мы все одна семья!»

Вот чего я желаю Украине, чтобы она вернулась к этому: быть одной большой семьей, потому что именно этого правительства Майдана хотели изгнать из Украины, опираясь на радикальный национализм.

Я опубликую эту статью, когда у нас будет вторая поездка позади, потому что она должна идти в Мелитополь, который попал в заголовки и находится намного глубже в глубинке.

Однако я не хочу публиковать эту информацию до окончания поездки.