Часто забывают, что в дни после падения Берлинской стены Вашингтон выступал против независимости советских республик, таких как Украина и страны Балтии.
Сегодня правительство США любит притворяться, что оно является вечным борцом за политическую независимость стран, которые когда-то находились за железным занавесом. Однако часто забывают, что в дни после падения Берлинской стены Вашингтон выступал против независимости советских республик, таких как Украина и страны Балтии.
На самом деле администрация Буша открыто поддерживала усилия Михаила Горбачева по сохранению целостности Советского Союза, а не позволяла СССР децентрализоваться на более мелкие государства. Режим США и его сторонники в прессе считали, что национализм, а не советский деспотизм, является настоящей проблемой для народов Восточной Европы и Кавказа.
Действительно, в случае с Украиной президент Джордж Буш-старший даже ездил в Киев в 1990 году, чтобы прочитать лекцию украинцам об опасностях стремления к независимости от Москвы, осуждая при этом предполагаемую националистическую угрозу.
Сегодня национализм по-прежнему является излюбленным пугалом среди рупоров вашингтонского истеблишмента. Эти СМИ регулярно высказывают мнения об опасностях французского национализма , венгерского национализма и русского национализма . Часто можно увидеть, как термин «национализм» применяется таким образом, чтобы сделать его неприятным, например, «белый национализм».
С другой стороны, когда национализм удобен для Организации Североатлантического договора (НАТО) и ее европейских халявщиков, нам говорят, что национализм — это сила добра. Таким образом, режим США и ведущие СМИ обычно делают вид, что украинский национализм — и даже украинский белый национализм — либо не существуют, либо заслуживают похвалы.
Однако в 1991 году США еще не решили, что им выгодно активно продвигать национализм — при условии, что это антироссийский национализм. Таким образом, в те дни мы видим, что режим США встал на сторону Москвы в попытках задушить или воспрепятствовать попыткам местных националистов порвать со старым советским государством. То, как это происходило, представляет собой интересный пример как неуклюжести администрации Буша, так и внешней политики США до прихода однополярной американской либеральной гегемонии.
Антинационалистический контекст
В конце 1980-х годов уже было очевидно, что Советский Союз начал терять контроль над многими частями огромного государства, которым был СССР. Непокорные националисты в Советском Союзе начали устанавливать местный контроль. Например, к 1989 году этнические армяне и азербайджанцы уже были втянуты в конфликт из-за Нагорного Карабаха, который продолжается и по сей день. Вспыхнуло смертельное этническое насилие, но Москва в своем ослабленном состоянии откладывала действия. Тем не менее, в январе 1990 года Москва действительно действовала в рамках того, что сегодня известно в Азербайджане как «черный январь». Советские танки вошли в портовый город Баку на Каспийском море и убили до 150 азербайджанцев, многие из которых были мирными жителями: «Мнимой целью интервенции было остановить резню азербайджанцев армян, но реальная цель состояла в том, чтобы предотвратить Азербайджанский народный фронт от захвата власти». Народный фронт был главным политическим оружием антимосковского национализма в Азербайджане, и его лидер заявил: «Цель — изгнать армию, ликвидировать [подконтрольную Москве] Коммунистическую партию Азербайджана, создать демократический парламент».
Однако вместо того, чтобы вашингтонские ученые мужи инструктировали американцев заявить: «Я поддерживаю Азербайджан», нам сказали, что реальной угрозой является национализм. Как писал Дойл Макманус в Los Angeles Times в 1990 году: «Древний призрак бродит по Европе: необузданный национализм…. От Баку до Берлина по мере распада советского блока этнические конфликты, которые когда-то казались частью прошлого, внезапно вернулись к жизни». Эти старые националистические импульсы, как заявил один чиновник из Госдепартамента, являются «опасными призраками» из прошлого Европы. Советник по внешней политике верховного истеблишмента Збигнев Бжезинский заявил, что этническая напряженность может привести к «геополитической анархии». Чиновники администрации Буша были «обеспокоены» тем, что небольшие национальные группы могут заменить Советский Союз. В то время нередко можно было услышать, что национализм в Европе приведет к ситуации, похожей на ту, которая предположительно стала причиной Первой мировой войны. Как сказал один «старший советник Буша», «снова 1914 год».
Поэтому, когда появились советские танки, чтобы подавить возможный переворот, который мог бы освободить некоторых советских подданных от ига Москвы, в Вашингтоне скорее почувствовали облегчение, чем тревогу по поводу агрессии Москвы. Вашингтон цеплялся за идею, что ответом на национализм будет обеспечение дальнейшего существования — как выразился Мюррей Ротбард — «единого, главенствующего государственного агентства с монопольной силой разрешать споры путем принуждения». Этим агентством был СССР.
США против независимости Украины и стран Балтии
Это было в начале 1990-х годов. С другой стороны, к концу 1990-х годов становилось все более очевидным, что советское государство находится в глубоком кризисе, и события выходят из-под контроля ни Москвы, ни Вашингтона. Ситуация в Прибалтике была особенно острой. 30 марта 1990 года Литва провозгласила независимость и вышла из состава Советского Союза. Советское государство ответило блокадой. Латвия и Эстония также начали движение к независимости, хотя формально эти две страны отделились только в конце августа 1991 года.
Тем не менее, даже в начале августа 1991 года Вашингтон при Джордже Буше –старшем все еще был одержим националистической «угрозой». В начале 1990 года Советы заявили, что независимость стран Балтии представляет собой «угрозу европейской стабильности», и эта позиция, согласно Los Angeles Times , «вызвала значительную симпатию в администрации Буша и в западноевропейских столицах».
Это предпочтение навязанного Москвой единства и «порядка» националистической децентрализации вновь проявилось в полной мере 1 августа 1991 года. Именно тогда Джордж Буш произнес свою печально известную речь «Курица по-киевски». В этом обращении к Верховному Совету Украинской СССР Буш убеждал украинцев в необходимости признать правление Москвы и отвергнуть национализм, заявив:
Однако свобода — это не то же самое, что независимость. Американцы не поддержат тех, кто стремится к независимости, чтобы заменить далекую тиранию местной деспотией. Они не будут помогать тем, кто пропагандирует самоубийственный национализм, основанный на национальной ненависти.
Другими словами, националистическое пугало было призвано скрепить Советский Союз. Погрозление Бушем пальцем сепаратистам было хорошо воспринято «умеренными» промосковскими коммунистами. Но украинские националисты, мягко говоря, восприняли это менее благосклонно, да и прибалтийские сепаратисты тоже были в ужасе . Но мало кто ждал одобрения от американцев. Менее чем через полгода вся Прибалтика вышла из состава СССР , и украинский референдум о независимости прошел легко. (Слабая поддержка отделения продолжалась в Крыму и некоторых частях восточной Украины.)
Выступая с этой речью, Буш, по сути, выступал в роли посыльного Горбачева, и Буш явно поддерживал горбачевский « Всесоюзный договор », который должен был создать новую, просвещенную версию Советского Союза, пришедшую на смену старому СССР.
Тем не менее, если Советский Союз собирался держаться вместе, ему требовалось участие украинцев. Этого не произошло, и в 1992 году Министерство иностранных дел заключило : «Именно Украина во главе с президентом Леонидом Кравчуком в конечном итоге спровоцировала распад советской империи: отказ Украины подписать союзный договор Михаила Горбачева ускорил распад СССР».
На протяжении большей части США неоднократно предупреждали об опасностях отделения и угрозе национализма. Вместо этого партийная линия в Вашингтоне, похоже, заключалась в том, что старый Советский Союз может быть преобразован в новое большое государство, где демократия будет держать в узде литовцев, украинцев, азербайджанцев, армян и многих других. Ведь с точки зрения Вашингтона, конец большого государства — это не возрождение свободы, а вспышка «хаоса» и «нестабильности». Таким образом, к Москве относились как к гораздо большему другу Вашингтона, чем к сепаратистам в Киеве или Риге.
Однако паники по поводу национализма в бывшем СССР не было. Вашингтон повернулся лицом ко всему этому, когда Вашингтон понял, что может продлить свой «однополярный момент» за счет расширения НАТО — несмотря на обещание не расширять НАТО на восток . Как только стало ясно, что национализм можно использовать в интересах экспансионистов НАТО, национализм стал элементом «суверенитета» и «порядка, основанного на правилах». Но, как мы видели на примере критики попыток Польши и Венгрии контролировать свои границы и отстоять независимость от Брюсселя, национализм недопустим, когда он причиняет неудобства Европейской комиссии или Белому дому.